В дохристианские времена медведь считался у русичей священным зверем и связывался с культом Велеса.
В дохристианские времена медведь считался у русичей священным зверем и связывался с культом Велеса.
Велесов праздник предположительно справлялся шестого января и во времена христианства приходился на время Святок. Но с глубокой древности и до кониа девятнадцатого века в простонародной среде сохранялся своеобразный обычай, приуроченный к этим дням: по домам ходила толпа ряженых. Среди них выделялась непременная обрядовая фигура - мужик в вывороченном овчиной вверх тулупе, изображавший то ли медведя, то ли самого Белеса. Но более предпочтительным считалось присутствие "вожака" с настояшим медведем. Мишку, как и остальных ряженых, хозяева шедро угошали, веря, что его появление принесет в дом благополучие и достаток.
С образом медведя в народной поэтике связывались значимые дни земледельческого календаря. Народ утверждал, что в день солнцеворота (25 декабря) "медведь в берлоге поворачивается с одного бока на другой". А вместе с ним и солнце "поворачивает" к весенней поре. День 24 марта считался временем, когда медведь просыпается и вылезает из берлоги. Народный праздник этого дня носил название "Комоедица". Белорусы еше в девятнадцатом веке отмечали его массовыми плясками в медвежьих шкурах.
На Руси при языческих капищах Велеса некоторые племена содержали священных медведей и, вероятно, использовали их не только в обрядовых гаданиях и праздничных ритуалах, но и прибегали к их помощи в критических ситуациях.
Известны местные предания о том, как медведь попал в герб города Ярославля. В начале одиннадцатого века Ярослав Мудрый со своими дружинниками пришел в языческое поселение, называвшееся Медвежьим углом, где находилось святилише Велеса, почитавшееся в этом крае. Когда княжеские воины начали штурм поселения, жрецы выпустили на них огромного священного медведя. Князь отважно вступил в единоборство с "велесовым" воителем и сразил его ударом тяжелого боевого топора. Подавленные таким исходом "божьего суда" защитники поселения сдались, признав над собой власть Ярослава. Святилище было уничтожено, а на его месте князь приказал заложить город, названный по его имени Ярославлем.
Впоследствии Иван Грозный, склонный к изощренному "черному юмору", по-своему обыграл эту ситуацию, также сделав орудием "божьего суда" медведя. Английский посланник А. Горсей рассказывал, как царь Иван расправился в Александровской слободе с оппозиционно настроенным духовенством. Когда в слободу доставили опальных священников и монахов, "царь приказал привести больших медведей, диких, свирепых и голодных". Каждому из опальников дали копье, и поединок с медведем должен был стать проверкой его праведности перед Богом и людьми. Иван с глумливой мстительностью обратил против церковников их же учение о том, что Бог всегда на стороне правого. В христианской литературе часто с умилением рассказывалось, как самые свирепые звери смирялись перед людьми, обладавшими высокой духовной чистотой и истинно христианским благочестием. Но на площади Александровской слободы чудес не произошло. Парализованные страхом и не привычные владеть оружием люди становились легкой добычей для медведей, раздразненных криками опричников, лаем собак и запахом первой пролившейся крови. Горсей писал: "Только один, более догадливый, повернул свое копье так ловко, что, всадив его в землю, направил прямо на грудь медведю, который сам наскочил на копье; медведь был ранен, оба легли на месте; но чернец все-таки не избежал растерзания".
Рассказы иностранцев о том, что в русском государстве в городах и даже в столице медведи по улицам бродят, хотя и создавались по принципу "у страха глаза велики", но были не так уж далеки от истины. Медведи действительно стали неотъемлемой частью русской средневековой городской жизни. Их держали на подворьях богатые горожане для забавы, а порой и для страха. Историк прошлого века И.И. Забелин в книге "Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях" приводит опись двора в Веневе, принадлежащего князю И. Мстиславскому. Помимо княжеских хором, хозяйственных построек и конюшенного двора в описи значился и "струб медвежий пять сажень на три перерубы", то есть предназначенный для трех медведей. А. Олеарий, приехавший в Россию в середине семнадцатого века, сообщал, что стрельцы, сопровождавшие послов к Москве, на привалах развлекали гостей "двумя лютнями и игрою с медведем".
Во времена Петра I славился своими дрессированными медведями московский дом князя-кесаря Ф.Ю. Ромодановского, грозного главы Преображенского приказа, ведавшего тайным политическим сыском. Рассказывали, что к арестованным, которых привозили к Ромодановскому для допроса, он вместо сторожей приставлял белую медведицу. Пока Ромодановский разбирался с одним, медведица стерегла других, не причиняя им вреда, но и не позволяя делать лишнего движения. По документам же той эпохи известно, что, когда по требованию Петра Ромодановский отправил к нему для допросов зачинщиков астраханского бунта, с ними был послан и белый медведь. Вероятно, Петру захотелось заодно посмотреть, как несет свою службу этот необычный пристав. А другой мишка выполнял роль лакея в доме князя-кесаря, строго надзирая за соблюдением этикета, возложенного при встрече гостей.
X. Вебер, секретарь ганноверского посольства, в своих записках рассказывал, что Ромодановский "имел обыкновение приневоливать приходящих к нему гостей выпивать чарку сильной, с перцем смешанной водки, которую держал в лапе хорошо обученный большой медведь, причем часто ради потехи и в случае отказа гостей пить водку этот медведь принуждал их к тому, срывая с них шляпу, парик или хватая за платье. Хотя этот князь Ромодановский, бывши в Петербурге, принял меня по-своему весьма дружественно, но по причине описанного сейчас приема я не решился в Москве сделать ему визит".
Ромодановский делил с Петром и труды и потехи. Когда в 1 715 году праздновали свадьбу Н.М. Зотова, которому на старости лет вдруг вздумалось жениться, Федор Юрьевич, не чинясь, возглавил шутовскую маскарадную процессию вместе со своими мишками.
И.А. Белоусов в очерках "Ушедшая Москва" писал, что вожаки с медведями, забавлявшими горожан, ходили по улицам даже в начале двадцатого века: "После представления медведь обходил публику с шапкой и собирал подаяние. Иногда медведя и вожака угощали водкой, до которой они оба были большие охотники".
Древнее искусство скоморошьих представлений с медведями со временем обрело новую жизнь на аренах цирков. Подчиняясь требованиям городского прогресса, мохнатым актерам пришлось осваивать и азы фигурного катания, и вождение мотоцикла, летать на самолетах, гастролируя по разным странам, и сниматься в кино... Так уж получилось, что "ученый медведь" для русской жизни стал явлением непреходящим.
