Перед тем как упасть, тополь будто почуял свою гибель и, заламываясь, издал протяжный трескучий стон.
Лене всегда казалось, что этот могучий красавец тополь, вцепившись корнями за землю и упершись кроной в небо, стоял перед бабушкиным балконом вечно, лет сто, а может, и более. И сколько ей помнится, своим существованием он вызывал у бабушки какую-то странную неприязнь.
С наступлением весны, когда после долгой зимней спячки в природе все пробуждалось, оживало, на тополиных ветках начали набухать и проклевываться мириады пушистых почек. Похожие на острые наконечники малюсеньких пик, они, прорезываясь, сбрасывали с себя клейкие скорлупки. Эти липучие агрессивные коготки густо засевали пространство вокруг тополя, и не было от них никому никакого спасения. Они липли к обуви, тащились на подошвах в квартиру, вонзались в ковровые дорожки и доставляли бабушке уйму огорчений, еше более усиливая ее аллергию к «сорному дереву», как она называла тополь.
Однажды утром Лена выглянула в окно, да так и ахнула от удивления: по воздуху бесшумно, медленно плыли маленькие пухлявые комочки. Их было много, и своим полетом они напоминали снегопад в морозный безветренный день. Покружившись в воздухе, они опускались на крыши домов и гаражей, на балконы и тротуары.
Это очень смешило Лену, она хлопала ладонями и громко смеялась.
Бабушка, посмотри скорее, как красиво они летают! — кричала Лена, призывая бабушку полюбоваться полетом тополиного пуха.
Но на внучкин восторг бабушка отреагировала так:
— Тебе-то весело! А мне из-за этого пуха негде сушить белье!
Об истинном возрасте тополя Лена узнала случайно, из воспоминаний бабушки и деда. Был теплый июльский вечер.
Бабушка с дедом вдруг завели разговор о тополе, его возрасте, поколебавший ее представление о вечности царь-дерева.
— Лет тридцать будет нашему тополю, не меньше, — сказала бабушка.
— Неужели тридцать?— удивился дедушка.
— Считай сам: уж тридцать пять лет как завод построили, а потом и наш поселок. Сначала дома, а возле них и деревья посадили.
— Да, верно, — согласился дед. — Когда я пришел с флота, здесь уже торчал этот тополек.
Как-то к бабушке пришел сосед дядя Коля с двуручной пилой за спиной и устало поздоровался.
— Ты откуда это с пилой-то? Уж не дрова ли на лето заготавливал? — с иронией спросила соседа бабушка.
Дядя Коля отрывисто покашливая, будто у него в горле застрял кусок бутылочной пробки, разъяснил:
— Надюхе Спиридоновой тополь спилили сейчас по ее просьбе, а она за работу не рассчиталась. Мол, ждите, когда пенсию получу. У нее задержка с пенсией, а мы страдай!
Прослушав рассказ соседа, бабушка сразу пошла в кухню: ей была ясна причина появления дяди Коли и его страдание — не впервой!
Сосед ринулся за бабушкой в кухню.
— Алексеевна, Алексеевна, погоди, — взмолился он. — Дай взаймы на бутылку, после праздника отдам!
— Дерево спилил Спиридонихе, а у меня на бутылку просишь? Так не пойдет! — продолжала игру на страсти соседа бабушка.
— Ну выручи, Алексеевна! — канючил дядя Коля.
— У Спиридонихи денег нет, а я откуда возьму? Спилишь наш тополь, тогда и получишь на бутылку!
— Пожалуйста! — согласился тот сразу. — Только ведь мне несподручно одному-то, напарник нужен.
— А вон тебе напарник сидит! — бабушка указала взглядом на деда.
Тот от неожиданности аж подскочил на стуле.
— Ты что сдурела? Зачем дерево пилить? Чем оно тебе помешало?
Тут бабушка затараторила, закричала, пошла на деда в наступление:
— Тебе наплевать на то, сколько мне приходится убирать каждый год фязи от твоего мусорного дерева! Пух, липучки, листья! Солнце совсем загородил, дома, как в подвале! Если тебе лень, так и скажи, я найду Колюхе другого напарника! За бутылку любой мужик согласится! Хоть бы хорошее дерево жалел, а то сорное! Чего жалеть его? Верно, Колюх, я говорю?
Дядя Коля покашлял и от боязни, что его халтура может сорваться, встал на сторону бабушки:
— Конечно, тополь дерево сорное! От него всякого мусора много летит, его и не очень жалуют. В прошлом годе возле двадцать восьмого, на Нефтяниках, шесть тополей громадных спилили сразу — и ничего! Только светлее стало...
— Ладно, — обреченно вымолвил дед, с покорностью поднимаясь со стула. — Пошли, Колюха, все равно ее не переспорить. Если уж что ей в голову взбредет, колом не вышибешь. Мичман в юбке!
Перед тем как упасть, тополь будто почуял свою гибель и, заламываясь, издал протяжный трескучий стон. И Лене вдруг послышалось: в предсмертной агонии дерево вдруг закричало, и этот крик тополя был обращен к ней. От отчаяния и беспомощности она зажала ладонями уши, чтобы не слышать этот предсмертный крик. И в следующий момент, потеряв связь с корнями, громадина-тополь повалился набок и всей своей массой гулко грохнулся о землю.
Когда в следующий раз девочка посетила этот дом, бабушка ей с печалью пожаловалась:
— А я вот, внученька, расхворалась здесь не на шутку. Видно, простудилась, когда на балконе стояла... С той поры и нашла на меня это проклятая хворь...
Лена защебетала:
— Поправишься, бабушка! Не беспокойся! Ты почаще выходи на свежий воздух... — Лена хотела добавить «на балкон», но, спохватившись, промолчала.
— Дай-ка Бог! — ответила бабушка с надеждой и, погладив внучке голову сухой ладонью, с жутковатой обреченностью произнесла: — Чувствую: не хватает мне чистого воздуха, в груди словно пыль застряла, и никак не прокашляться... — Бабушка вдруг астматично закашлялась, потом налила в ложку каких-то капель и выпила. Подождав, когда приступ кашля отойдет, она снова заговорила:
— Еще с детства знала: нельзя дерево возле дома рубить, но будто дьявол из головы память выбил. Помню, в деревне мать нас с братом по заднице так отходила за то, что в палисаднике рябину сломали. Хлещет нас, а сама приговаривает: «Не губите дерево возле дома!» В народе примета такая есть: если дерево под окнами погибло, значит, кто-то умрет. Ведь знала, а в тот день словно бес попутал! Да и Колюха тоже хорош! — сразу согласился дерево пилить! Ему что? Он за бутылку что хошь спилит, сломает. И дед тоже хорош! Где дак защищал свое царь-дерево, а тут сразу за Колюхой помчался! — бабушка снова закашлялась и опять проглотила ложку лекарства. Потом тише заговорила: — Да что я на них пеняю? Сама виновата: и Колюху и деда на грех подбила. Теперь жалею, да поздно: спиленное дерево на пень обратно не приставишь. Вот заболела я, внученька. Чую, Господь меня за погубленное дерево наказывает... — бабушка с хрипом вздохнула и, задержав приступ кашля, заявила: — Дай Бог, выберусь, сама лично под окном три дерева посажу! Вот те крест! (Бабушка фанатично перекрестилась.) А то без дерева под окном словно пустырь какой образовался, на балкон не хочется выходить! Самой не придется деревом полюбоваться, пусть внуки и правнуки любуются!
Выговорившись и объявив внучке свое намерение, бабушка повеселела, в ее глазах появился прежний блеск.
Но осуществить свое благое намерение бабушке не пришлось. Она так и не выбралась из своей проклятой хвори.
