И в ту же секунду муха начала увеличиваться в размерах, всё более приобретая слоновьи черты
Дверь приоткрылась.
— Оскар Афанасьевич, разрешите?
— А-а-а, это ты, младший советник Моськин. — Министр экономического развития N-ской области поднял голову, и отразившийся от его очков солнечный зайчик ослепил посетителя на правый глаз. — Ну что у тебя? А то мне некогда. Я думаю, как нам народное благосостояние повысить. Президент требует.
— Я к вам с предложением. Именно по этой проблеме.
— Если хорошее, то давай, выкладывай.
— Хорошее. Я предлагаю делать из мух - слонов, со всеми вытекающими последствиями, в том числе и для благосостояния.
— ?! — министр шумно выдохнул и в изнеможении ослабил шею. — Можно смеяться? Вот что, Моськин. Изыди. Не вводи в грех. Я ведь, сам знаешь, могу и ненормативно лексикануть. Видишь, я занят делом.
— А я чем? Я изобрёл способ…
Тут министра экономразвития прорвало: запрокинув голову, он начал гоготать, надрывая животик и указывая на Моськина, своего младшего советника, пальцем. Солнечный зайчик от очков министра метнулся вверх и, скользнув по стене за спиной Оскара Афанасьевича, где висел поясной портрет президента, задрыгался на потолке. Всегда улыбающийся, а теперь каменнолицый, скрестив руки на паху, словно стоял в стенке футболистов при пробитии противниками штрафного удара вблизи ворот, младший советник министра Моськин терпеливо ждал. Но вот шеф отсмеялся и вытер костяшками пальцев слёзы на и без них вечно сыроватых по-женски глазах.
— Не верите?
— Не по адресу, Рэм Иванович. Тебе с этим делом нужно прямо в Агентство к Швыдкому. Он ведь цирками заведует.
— Значит, не верите. Муха у вас найдётся? -— быстро спросил Моськин, оглядывая кабинет. — Ага. Вот. Вижу.
— Погоди, я сам. — Оскар Афанасьевич вышел из-за стола, повернулся, потягиваясь, к окну, где по пыльноватому стеклу («Надо будет уборщице зарплату задержать! Благо кризис».) бегала муха, растопырил ладошку и тренированным взмахом поймал насекомое в кулак (это было его любимое занятие на даче). — На, продемонстрируй.
Сказав это, чиновник подумал: «Ладно, отдохну пяток минут от державных дум».
Советник принял муху и посмотрел в непривычно кислое лицо министра.
— Давайте выйдем на территорию, — попросил Моськин. — Отсюда слона ни в дверь, ни в окно не выведешь. Тем паче мы — на пятом этаже. Ведь слон боль-шо-о-ой! Придётся стену разбирать. Ведь я обратно превращать слонов в мух пока не умею.
— Не дрейфь, — посмеиваясь, махнул рукой хозяин кабинета. — Разрубим на куски. Секвестрируем, финансово говоря!
— Ой! Зачем вы так? — испугался советник. — В последний раз спрашиваю: значит, вы мне, честному представителю среднего класса, то бишь российскому чиновнику средней руки, не верите и желаете, чтобы я прямо здесь, в кабинете министра экономического развития N-ской области Российской Федерации сделал из этой, извиняюсь, мухи слона?
— Да. Всё так! — похохатывал министр.
— Точки над «ё» поставлены! — Моськин прошёлся по кабинету. — Вначале очистим для слона место. Стол заседаний — к стене, кресла — на него сверху. Вызовите, пожалуйста, амбалов из охраны — пусть поработают.
— Зачем? «Пусть солдаты немного поспят». Мы и сами с усами. Хоть мослы пообтрясём.
Оскар Афанасьевич, дивясь своему демократизму и покладистости, помог изобретателю произвести в кабинете пертурбации, кои тот счёл необходимыми. Вернее, помогал, скорее, изобретатель министру, чем наоборот, ибо, держа в правой руке экспериментальную муху и не будучи левшой, мог работать лишь вполсилы.
— Нуте-с. Как говорят космонавты, — «поехали!», Оскар Афанасьевич. — Моськин сосредоточенно оборвал мухе крылышки и лишние лапки. — А то слон с крыльями и шестью ногами получится, —объяснил он министру смысл экзекуции.
— Хочу с крыльями!! — вскричал министр ЭР. — Птеродактиля!!!
— Фу-у! — поморщился Рэм Иванович. — Птеродактили давно вымерли. Это будет глумление над природой. И потом: изобретение ведь касается слонов…
— Слон так слон, — не стал спорить шеф. — Всё равно ведь не получится.
Моськин ничего не ответил на эту последнюю фразу, только стрельнул в «Фому неверующего» (так он в уме обозвал министра) глазами, достал из кармана жестянку из-под гуталина и попросил его открыть. После этого изобретатель взял из жестянки щепоть какого-то довольно вонючего, похожего не отруби вещества и густо, от души обсыпал им муху.
И в ту же секунду муха начала увеличиваться в размерах, всё более приобретая слоновьи черты. Вскоре насекомо-млекопитающее перестало умещаться на ладони советника, он подставил другую, рост продолжался, и Моськин был вынужден опустить потяжелевшего слона (в том, что это слон, сомневаться уже не приходилось) на пол. И за считанные минуты на глазах опешившего министра из мухи, которую он собственноручно поймал на окне своего кабинета, сделался взрослый слон. Самый обыкновенный, только без хвоста. Большой и чистый.
— О Господи! — вырвалось у Оскара Афанасьевича — атеиста, притом до перестройки, то есть не так уж и давно, воинствующего. — Не сплю, кажись. — Для верности он крепко ущипнул себя за грудь. Стало мучительно больно.
Слон занял почти все кубы кабинета. Он дружелюбно притопывал колонноподобными ногами, шевелил лопуховидными ушами. Его оправленные в толстые складки кожи коричневые глаза озорно блестели, а из морщинистого серого хобота с кровавым подбоем доносилось ровное запашливое дыхание.
— Ну как? — весело спросил Моськин.
— Что ты наделал? — вопросом на вопрос ответил министр со смешанным чувством ужаса и восхищения. — Я ведь думал, ты шутишь.
— Какие могут быть шутки в эпоху суверенной демократии?
— Не ори так, Моськин. Услышит кто — доложит. Не суверенной, а управляемой. Эх!.. Не поверить в способности среднего слоя… — И министр зарыдал, уткнувшись носом в бок слону.
Рыданье это, если верить медицине, спасло его от неминуемого нервного срыва.
— Ну-ну, Оскар… (Моськин неосознанно проигнорировал отчество.) Будя… Не стоит слон слёз ваших… Что с ним-то, однако, будем делать?
Оскар Афанасьевич осушил глаза кулаком до своей нормы. Лицо его сделалось мужественным, как у московского мэра, когда он говорит о статусе Севастополя.
— Ай-да, Моськин, ай-да су… хм-м… Как ты дошёл до такого?
— Чуда? Ноу-хау. В дни тягостных раздумий о судьбах Родины подобрал порошок — и вся недолга.
— Ну, а энергия, энергия-то откуда черпается? — взмолился министр, чей мозг, по-старому веривший в материализм, не желал принимать сотворённую на его глазах эзотерику.
— Энергия, говорите? Полагаю, из Космоса… — громко, хотя и неуверенно, ответил изобретатель, тяготевший к эмпириокритицизму. Ему импонировал тезис Маха и Авенариуса «Вселенная есть единый организованный опыт».
— Ну, а механизм превращения?
Лицо Моськина расцвело улыбкой, достойной, как говорят, лучшего применения.
— А я знаю? Механизм ждёт своего исследователя. Какой-нибудь из генно-инженерных или же торсионно-полевых процессов. Обратитесь в РАЕН. Но это уже, детали.
Оба помолчали, подавленные величием этих никому не ведомых процессов.
— Что со слоном делать? — повторил вопрос Моськин.
Оскар Афанасьевич похлопал слона по горячему животу.
— Ну… стало быть… обратно в муху… не…?
— Не-е-а, не могу. Я же предупреждал.
— Что ж? Ладно. В зоопарк отдадим. Я сейчас же позвоню. Только придётся, и в самом деле, стенку разбирать, иначе его не выставишь отсюда. Хорошо ещё, что у нас здесь, в Белом Доме, лестницы широкие.
— Хорошо-то — хорошо, да ничего хорошего, как поёт Алла Борисовна, — возразил изобретатель. — В зоопарк я уже отвёл одного слона. Опытный образец. Ещё одного нипочём не возьмут. Там даже на рыбок денег не хватает.
— Послушай, Моськин! А что если нам слонами торговать? Мух-то у нас, как грязи. Вот он — выход из кризиса неплатежей и способ повышения благосостояния!
— Благосостояние-то благосостоянием… Кому продавать, Оскар Афанасьевич?
— Кому, кому? Ну не Африке же с Индией… Северным странам. СНГ. Союзной Беларуси. Фермерам и иже с ними — колхозам. Они пахать на них будут. Вместо тракторов, которые нынче, сам знаешь, почём. А соляр для них — тоже почём? А молоко? Один слон свободно пяток коров заменит.
— Что вы говорите? Слонов разве доят? А?
— Почему нет? Наши доярки кого хошь раздоят. Смотри: сиси, как сиси… Затем — мясокомбинатам. Хотя бы на «вискас». Да и пенсионеры станут брать. Дешевле ж говядинки-то будет слонятинка. Отличный бизнес! Инвестиции — побоку. И средства на реформы, как говаривали старина Маркс и старина Энгельс, «польются полным потоком». Не хуже нефтянки. Молодец, младший советник… Да что это я? Замминистра экономразвития Моськин! Да, да, — с завтрашнего дня! Вижу: не возражаешь. Дай я тебя… вас… расцелую…
— Значит так, Оскар Афанасьевич. Я иду ломовых рабочих звать. А вы уж звяканите в заинтересованные предприятия области о новой экономической политике и, не откладывая в долгий ящик под сукно, пишите приказ о моём назначении. У-ти, какой холосенький слоник!…
